...специалист в области механики, математик , Академик Петербургской АН /РАН, АН СССР/, генерал для особых поручений при морском министре Российской империи, лауреат Сталинской премии, Герой Социалистического Труда:
"...Взглянем вглубь веков. Что мы там увидим? Множество народу грозилось подтереться Россией. Однако исторические реалии неизменно приводили эту толпу в положение голой жопы, севшей на ежа".
"...Взглянем вглубь веков. Что мы там увидим? Множество народу грозилось подтереться Россией. Однако исторические реалии неизменно приводили эту толпу в положение голой жопы, севшей на ежа".
-
-
09.02.2011 в 16:05-
-
09.02.2011 в 16:55vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/BIO/KRYLOV/KRYLOV_01....
морской министр И.К. Григорович назначил меня и юрисконсульта Морского министерства Стеблин-Каменского в это междуведомственное совещание, бывшее под председательством тайного советника Сибилева.
Во всех случаях я был диаметрально противоположного мнения с тайным советником Стеблин-Каменским, который ссылался на кодекс Юстиниана (610 г.), на Гуго Гроция, на испанское законодательство и т.п. Я же ссылался на практику управления Путиловским заводом и на Устав торговый. Заседаний было больше десяти.
Наконец, было назначено последнее заседание. Стеблин-Каменский к этому заседанию подготовил длинную записку, с которой меня предварительно не ознакомил, да не ознакомил ни товарища морского министра, ни морского министра и прочел ее, как будто это было мнение Морского министерства. В этой записке он по-прежнему ссылался на кодекс Юстиниана, Гуго Гроция и пр. Я попросил тогда слово и сказал:
- Прочтенная записка отнюдь не представляет мнения Морского министерства, а есть измышления тайного советника Стеблин-Каменского. Я могу по поводу этой записки привести лишь известный горбуновский анекдот: "В Кунавине [предместье Нижнего-Новгорода] в каждом доме было по два дома терпимости. Один в нижнем этаже, другой - в верхнем. Как-то одна из обитательниц лежала на кушетке у открытого окна в самой неприличной позе, в костюме прародительницы Евы. Шедший мимо маляр взял да и мазнул кистью, где следовало или не следовало. Гвалт, крик, городовой. Затем дело разбирается у мирового. Мировой затрудняется - под какую статью подвести. Письмоводитель шепчет ему: "Подведите под статью о загрязнении мест общественного удовольствия"".
Если так законы толковать, то и секвестр Путиловских заводов можно подвести под кодекс Юстиниана.
Стеблин-Каменский побежал к товарищу морского министра на меня жаловаться. На другой день получаю записочку. Товарищ министра приглашает меня пожаловать в 11 часов утра в его кабинет, форма одежды - сюртук при кортике. Являюсь. Мне через весь большой кабинет адмирал Муравьев кричит:
- Вы опять наскандалили? Какой вы там анекдот рассказывали?
Я повторил то, что рассказал, а затем добавил: - Стеблин-Каменский три дня тому назад проиграл дело в три миллиона. А через несколько дней будет дело о семи миллионах, - он это дело тоже проиграет. Так и доложите министру.
На следующий же день Стеблин-Каменский был назначен в Сенат. На его место назначили Книппера, который семимиллионное дело и выиграл.
Таким образом во-время рассказанный горбуновский анекдот сохранил Морскому министерству семь миллионов рублей, т.е. целый крейсер в 6000 т.
...
Цензорами в военную цензору набирали барышень; им строго-настрого было приказано не пропускать ни номеров полков и дивизий, ни названия городов, сел, деревень и вообще местностей, и вот я сам прочел корреспонденцию в "Новом времени": "...наш полк NN наступал под сильным артиллерийским огнем через болото YY, уезда XX, губернии КК. Немцы придавали неверную установку трубке или трубки у них были плохие, только шрапнели часто давали "клевок" и не разрывались". Я показал это М.Е. Грум-Гржимайло "полюбуйтесь цензурой".
Недели через две или три встречаю его:
А знаете, немцы теперь снабдили шрапнели такой трубкой, которая и при клевке дает разрыв, могли бы прислать хорошую коробку конфет цензорше.
...
Заводское дело дело живое, и в мертвящий формализм оно трудно укладывается, представитель же Государственного контроля для каждого распоряжения требовал мотивировку, чуть что не целый философский трактат.
Одно неотложно спешное дело я решил, не собирая правления, а просто переговорив с Дроздовым. На ближайшем заседании я доложил правлению о сделанном распоряжении. Представитель контроля заявил, что он протестует и что надо это распоряжение мотивировать. Мне под конец эта формалистика и чтение им своих мотивировок, отнимавшее время, надоели, я не сдержался и сказал:
Довольно нас отчитывать вашими мотивировками, вносите их в правление не читая; вот в конце коридора кабинет уединения, я прикажу их вешать там на гвоздик, там их будут читать.
...
В 1923 году приехали в Лондон два наших представителя для заключения торгового договора с Англией. Я тогда был в Русско-норвежском обществе и ведал постройкою и покупкою пароходов. Наши торговые организации, как то: Аркос, Северолес, Нефтесиндикат, решили устроить обед нашим приезжим представителям. Я был приглашен на этот обед. Председательствовал на обеде т. Рабинович. И как обыкновенно после второго блюда начались приветственные речи нашим гостям. Т. Рабинович объявил такой порядок, что тот, кто хочет говорить, должен встать во время предыдущей речи. Встал и я. И когда до меня дошла очередь, я сказал:
Мы имеем в числе наших гостей двух дипломатов, которым поручено вести переговоры с Англией о торговом договоре. Таких переговоров было ведено множество. Но я остановлюсь на следующих трех: 1. Ивана Грозного с королевой Елизаветой, 2. Украинцева с одною из бесчисленных европейских конференций в Константинополе, 3. На объявлении распутной Екатериной вооруженного нейтралитета.
1. Иван Грозный, опасаясь что бояре его низложат и вынудят отказаться от престола, писал Елизавете о своих государевых нуждах: "Буде мятежные бояре меня одолеют и низложат, то обещай мне дать у себя в Англии приют. Буде же с тобою подобное приключится, то я тебе дам приют в Москве". Елизавета
отвечала, умолчав о приюте, о нуждах и условиях торгового договора. Иван Грозный на это ей отписал: "Я тебе писал о своих государевых нуждах, а ты мне отвечаешь о нуждах твоих мужиков торговых, и вышла ты как есть: "пошлая дура"".
Немец Мартенс, издавший собрание всех наших дипломатических сношений, поясняет, что слова "пошлая дура" при Иване Грозном имели смысл: "простая девица". Но я думаю, что это немецкое измышление силы не имеет.
2. В 1699 году Петр, взяв Азов, отправил послом в Константинополь думного дьяка Украинцева. Украинцеву был предоставлен корабль "Крепость" под командой бывшего пирата Памбура и, кроме того, его сопровождал целый флот.
Подойдя к Босфору, флот остался к море, а "Крепость" вошла в Босфор и стала на якорь против султанского дворца. Отдав якорь, Памбур произвел салют из всех 48 пушек своего корабля. Украинцев доносил затем Петру, что от этого салюта "султанские женки от страху окорача поползли", и султан просил "больше не салютовать". Вскоре началась в Константинополе одна из бесчисленных конференций с участием послов всех европейских держав. Об этой конференции Украинцев между прочим доносил Петру:
"...и аглицкий посол изблевал хулу на твою высокую особу, я тогда лаял аглицкого посла матерно". Но за это ли или за что другое, только Украинцев был посажен в Семибашенный замок, из которого его освободили только через семь лет.
3. После ряда англо-французских и англо-голландских войн Англия объявила себя "владычицей морей" и потребовала, чтобы всякое торговое судно, встречаясь с военным английским кораблем, не просто салютовало ему, приспуская флаг, а спускало бы фор-марсель.
В 1780 году Екатерина, войдя в соглашение с северными державами, объявила "вооруженный нейтралитет", в котором было сказано, что плавание по всем морям вне территориальных вод свободно для всех, и воспретила опускание фор-марссля. Затем шли еще пять или шесть пунктов. Купеческие корабли того времени были все вооружены пушками, и было предписано в случае требования англичан вступать с ними в бой. Таким образом Англия перестала быть "владычицей морей".
Вы видите примеры того, как Иван Грозный, Петр и Екатерина отстаивали достоинство России. Так и вам предстоит вести переговоры с Англией, но надо помнить Украинцева, и если кто осмелится изблевать хулу на Советскую власть, то лайте того матерно, хотя бы он был и аглицкий премьер-министр.
Эта речь имела такой успех, что можно было опасаться, не провалится ли пол того зала, в котором мы ужинали.